"Я не солист, но я чужд ансамблю".
Разумеется, я начала с авторского предисловия, в коем автор не соглашается с тем, что ему ставят в упрёк интеллектуальную выверенность текста, указывая, что смысла в романе не больше, чем в кляксах Роршаха. Подобное начало было более чем многообещающим, и тем печальнее были последующие сотни страниц, вызывающие ощущение, что это настолько тщательно и разумно нарисованное пятно, что каждая капелька подчинена Великому Общему Замыслу. Вроде бы есть всё, что мне нравится в книгах, если разделить на составляющие, а включаешь - не работает. К тому же (хотя главный герой старше меня, и сам Фаулз указывает, что это роман о молодом человеке), первое время меня не оставляло чувство, что я села читать этот роман непоправимо поздно.
А потом неожиданно клякса превратилась в поток, и пропала вся натянутая рациональность, кроме той, что в протагонисте (но его безудержная рассудочность изначально идёт красной нитью, она ощущается обособленно), появились люди, а не характерные маски. Мне нравится, что весь роман согласуется с двумя фразами из него: "литература - это тексты, а не грязное белье сочинителей" и "основной закон цивилизации: человеческую речь нельзя понимать буквально"; мне нравится деланная формальная афористичность Николаса ("...я не оплакивал - ни ее, ни себя, - ибо дважды оплакивают одно и то же лишь экстраверты") и Кончиса ("Германию нельзя знать. Можно только мириться с ее существованием"); я получила столько удовольствия от всех этих деталей и от романа в целом, что невозможно понять, как же я до сих пор не читала этой книги, потому что ещё чуть-чуть - и наверняка стало бы непоправимо поздно.
А потом неожиданно клякса превратилась в поток, и пропала вся натянутая рациональность, кроме той, что в протагонисте (но его безудержная рассудочность изначально идёт красной нитью, она ощущается обособленно), появились люди, а не характерные маски. Мне нравится, что весь роман согласуется с двумя фразами из него: "литература - это тексты, а не грязное белье сочинителей" и "основной закон цивилизации: человеческую речь нельзя понимать буквально"; мне нравится деланная формальная афористичность Николаса ("...я не оплакивал - ни ее, ни себя, - ибо дважды оплакивают одно и то же лишь экстраверты") и Кончиса ("Германию нельзя знать. Можно только мириться с ее существованием"); я получила столько удовольствия от всех этих деталей и от романа в целом, что невозможно понять, как же я до сих пор не читала этой книги, потому что ещё чуть-чуть - и наверняка стало бы непоправимо поздно.
Кстати, Фаулз для меня начался с противопоставления англичан и американцев - роман "Дэниел Мартин") Потом еще "Коллекционера" читала.
А я как раз дочитываю сейчас "Коллекционер".