Решила проследить за тем, куда испаряются деньги со счета мобильного, стала записывать продолжительность вызова и стоимость. И что вы думаете? Оказалось, что при тарифе 0.95 рубля за минуту ее действительная стоимость варьируется от 0.89 до 1.19 рубля, а еще почти никогда не повторяется. Возмутительно.
Как-то раз, преисполнившись горькой обидою, моя подруга детства сказала родителям укоризненно: "Не любите вы меня! Уйду я от вас!"
Как-то раз, проезжая с родителями в автобусе, один мальчик увидел идущую по тротуару девушку. И так он её обликом проникся, что восторженно сказал: "Вот бы нам такую маму! Правда, папа?"
Как-то раз, вернувшись домой, моя крёстная обнаружила за кухонной дверью дворнягу и записку на столе: "Мама! Не выгоняй её, пожалуйста. Это настоящая породистая овчарка".
Как-то раз, посмотрев выпуск новостей, я глубокомысленно изрекла: "Новости, новости... Новости-хреновости!" Как видите, я уже в малолетстве отличалась поэтическим складом ума. Этой весной моя однокурсница придумала прекрасное "госы-фигосы".
Хочется защищать детей, которыми мы были, от всех угроз - и от нас самих.
Мне приснилось, как к нам в гости приехали друзья из Москвы, и они рассказывали, что нашли у себя в квартире двух мертвых мышек. Убеждали меня, что это очень странно, потому что их кошка еще молодая, почти котенок, она не могла бы поймать мышей. Я тут же вспомнила, как кто-то из моих знакомых говорил мне, что тоже нашел в квартире мышку мертвую, но что кот, живущий в квартире, очень стар, а мышей отродясь не хватал. Рассказала это друзьям из Москвы, а речь шла о наших общих знакомых, и они сначала молчали, а потом признались, что сняли квартиру именно у этого нашего общего знакомого со старым котом. Получалось, что в одной московской квартире непонятно откуда появлялись мертвые мыши. Но я так и не узнала, может, все эти люди своих котов недооценивали, и ничего загадочного в этой истории не было, потому что проснулась.
Мама подзывает меня к компьютеру и показывает сказочной красоты фотографии. - Посмотри, как здорово. Наверное, там очень хорошо жить. - Мам, но это же самая окраина Уэльса. Там, наверное, и по-английски никто не говорит. - Ничего. Мы тоже по-английски не очень-то говорим.
К нам в аспирантуру поступил молодой человек из Кореи. - В Корее плохо знают вашу школу права, только московскую знают. - Почему? - Во-первых, это очень сложно произнести - "Санкт-Петербург".
В том, что люди во всем мире в чем-то все же одинаковы, меня убеждают, например, романы Хулио Кортасара. Я читаю их и думаю: надо же, аргентинцы - а так на русских похожи. Но кто сказал, что только на русских? Или вот флойдовская "The Wall" - мне кажется, она воспринимается вне каких-то пространственно-временных рамок. "Всю королевскую рать" я смотрела с этими чувствами. И еще один пример - комикс "Pearls before Swine". Скажем, вот очень наглядный в этом отношении стрип.вот очень наглядный в этом отношении стрип.
Акварель. Рисовала я. Кто, по Вашему мнению, изображен на этом рисунке?
В качестве версий прозвучали следующие имена: Маяковский (4 раза), Грегори Пек, Коннери, Тихонов, О.С. Иоффе, Лайам Нисон. Но вообще это был см. правильный ответРемарк, с этой фотографии, мне лень искать, откуда она.
Подумала, что ни разу не писала о каком-нибудь потрясающем мужчине с приложением фотокарточек и вздохов и что нужно обязательно исправить это недоразумение. Я очень люблю одного классика отечественной науки гражданского права - Габриэля Феликсовича Шершеневича. Вероятно, в связи с одним из разговоров, в ходе которого я продемонстрировала почти провальное незнание биографии любимого автора, друзья мои прислали мне ссылку на его портрет. Выглядел Г.Ф. так.так:
Он очень здорово писал, лаконично и ёмко. И совершенно неважно, что с некоторыми его выводами можно не соглашаться, особенно с учетом прогресса науки в целом. Наверное, особенную привлекательность фигуре Г.Ф. в моих глазах придавала его "человечность". Так, в предисловии к современному изданию его учебника есть описание его почерка. Но самое главное - я уже довольно давно знала о том, что у Г.Ф. был сын Вадим Габриэлевич, поэт. Как-то это очень важно, что Г.Ф. не только лекции читал и книги писал, но и сына вырастил. И вот сегодня я к тому же нашла, пусть это было нетрудно, фото В.Г. фото В.Г.
"Как интересно! - подумала я. - На отца не очень-то и похож. Какова же была мать?" Если честно, я почти и не надеялась про нее что-то найти, но оказалось, что ею была оперная певица Евгения Львовна Львова.Евгения Львовна Львова.
И, знаете, мне это все как-то так очень понравилось, что я даже решила тут про это написать. Ну в самом деле, негоже, что не было до сегодняшнего дня у меня записей про мужчин. С приложением фотокарточек и вздохов.
Тцара. А современный художник и не обязан делать ничего из того, что обыкновенно именуется высоким словом «Искусство». Более того, он испытывает к подобным занятиям отвращение. В наши дни художник – это тот, кто себя таковым считает. Чтобы быть художником, достаточно показать публике собственную задницу. Чтобы быть поэтом, достаточно вытаскивать из шляпы слова, написанные на клочках бумаги. Карр. Но это означает, что вы просто вкладываете совсем другое значение в слово «Искусство». Тцара. Я вижу, вы меня наконец-то поняли. Карр. Тогда, выходит, вы никакой не художник? Тцара. Напротив, я же вам только что сказал, что я – самый настоящий художник. Карр. Мало ли что вы сказали. Художник – это тот, кто обладает дарованием, которое дает ему возможность с большим или меньшим успехом делать то, на что обычный человек, лишенный этого дарования, почти или совсем не способен. Человеческий язык имеет смысл только в том случае, если мы называем один и тот же предмет или понятие всегда одним словом. Никто не мешает мне заявить, что я умею летать, но… «Смотрите, – скажу я, – я лечу!» «Но вы не парите в воздухе, а стоите на земле!» – возразите вы. «Ну и что? – парирую я. – Современный летун не обязан парить в воздухе. Более того, он испытывает к этому отвращение. В наши дни летун никогда не согласится оторваться от земли, да и не сможет при всем желании». «Кажется, я вас понимаю, – говорит мой озадаченный собеседник. – Когда вы заявляете, что умеете летать, вы просто используете это слово в каком-то особом, вашем собственном значении». «Я вижу, вы меня наконец-то поняли», – говорю я. Дорогой мой Тристан, вы всего лишь пытаетесь убедить меня в том, что слово «Искусство» означает все, чего вы только пожелаете, но убедить меня в этом невозможно.
Консультация перед государственным экзаменом по теории права и государства. Вопросы об источниках для подготовки. - А "Энциклопедию права" можно читать? - Если осилите. - А пособие для поступающих? - И пособие для поступающих...
А я еще смеялась над анекдотом. Юрфак СПбГУ, лекция, 4 курс. - Вопросы? - Скажите, пожалуйста, в каком разделе пособия для поступающих об этом написано? - Ребята! Вы же уже студенты! Мы вам выдали учебники!
Но мне все говорят: твой восторг — доказательство твоей незрелости (они хотят сказать, что я идиот, но выбирают выражения), и нельзя же так восторгаться сверкающей на солнце паутинкой, поскольку, если ты так распаляешься из-за какой-то там паутинки с капельками росы, то что от тебя останется, на сегодняшний вечер, когда будут давать “Короля Лира”? И это меня слегка удивляет, потому что, если ты и вправду идиот, то, что ни делай, восторга в тебе не убавится, а вот если у тебя ума палата и ты знаешь, что к чему и что почем, вот тогда-то способности восторгаться в тебе кот наплакал и расходуется она крайне быстро, и поэтому, хотя я и ношусь вокруг озера по Булонскому лесу, чтобы получше разглядеть утку, мне это нисколько не помешает сегодня же вечером выплеснуть море восхищения, если мне вдруг понравится, как поет Фишер-Дискау. И ныне я подумываю, что идиотизм — должно быть, умение все время восторгаться любой мелочью, которая тебе нравится, и при этом рисуночек на стене не станет казаться тебе ущербным при воспоминании о фресках Джотто в Падуе. И от идиотизма нельзя избавиться, он присутствует в тебе всегда: вот мне нравится этот желтый камушек, а сейчас мне нравится “Прошлым летом в Мариенбаде”, а сейчас нравишься ты, солнечный зайчик, а сейчас — этот фыркающий у перрона Лионского вокзала локомотив, а сейчас — грязный оборванный листок. А сейчас мне нравится, мне столько всего нравится, и я — опять я и снова я — становлюсь идиотом, совершенным в своем идиотизме, который не помнит, что он идиот и упивается весельем, пока первая умная-разумная фразочка не вернет его к осознанию собственного идиотизма и не заставит поспешно искать неловкими пальцами сигарету, глядя в пол, все понимая, а порою и одобряя, ведь идиоту помимо всего как-то надо включаться в жизнь, понятное дело, до тех пор пока он снова не увидит утку или листок, и так всегда.
Некий портал по трудоустройству, на котором я даже не была ни разу, исправно по электронной почте поздравляет меня с разнообразными праздниками и называет Анной Владимировной. Говорит, сегодня у меня День рождения. Как-то даже неловко.
...Я не могу верить цитатам. Цитаты всегда лгут, потому что они, по определению, суть ПАРАПРАВДА. Они - безопасны. Если бы ты хотел быть откровенным, ты бы говорил своими словами - корявыми, маловразумительными, может быть, но своими. (Борис Натанович Стругацкий)
Я вам предлагаю десять цитат. Вы, в свою очередь, отмечаете те, которые, по вашему мнению, мне соответствуют. Разумеется, я постаралась, поэтому цитаты все - как на подбор. Да, если вам тоже захочется спросить о подобном своих читателей, я с радостью поставлю пару галочек. Кстати, еще можно отправить свой вариант в комментарии.
Вопрос: О каких цитатах вы могли бы сказать, что они соответствуют мне?
1. Я не хочу быть крутым, я не хочу громко петь. Всё это - дым, только дым, а я боюсь угореть. (Константин Арбенин)
1
(3.23%)
2. ...видите ли, у меня, боюсь, есть склонность придавать абстрактным идеям такое значение, словно от них зависят жизнь и смерть. (Джон Барт)
3
(9.68%)
3. ...ненавижу разъяснять поэтические образы. Либо меня понимают сразу, либо нет. Толковать тексты - не моя специальность. (Генрих Бёлль)
4
(12.9%)
4. ...я не солист, но я чужд ансамблю. (Иосиф Бродский)
4
(12.9%)
5. Вы слишком сильно чувствуете свое "я" или слишком от него зависите, а это отнюдь не то же самое, что быть сильной личностью. (Герман Гессе)
3
(9.68%)
6. Единственное, что мне важно, - это быть человеком. (Альбер Камю)
Границы тропосферы расположены на уровнях газетных заголовков и титульных листов бессчётных диссертаций. Между ними летают птеродактили порой.
Мы так усердно пишем без конца, не выбившись ни на строфу из ритма, что был когда-то задан Бродским нам. О, если бы у всех в графе "дано" присутствовало "я - Иосиф Бродский"!..
Расхожими цитатами не тронут, на автора нисколько не похожий, лирический герой идет по тропам, покуда стопы не сведет артритом от пращуров доставшихся цезур.
Бездействующих лиц ещё охватит мечта вернуться словоблудным сыном. Век тотемизма не поймет никак желания быть просто человеком, а не поэтом, волком или кошкой.
- Повествование, разумеется, придется вести от третьего лица, - проговорила решительно Ханна. – «Я сидела с ногами на подоконнике, отгородившись тюлем от комнаты. В окне мне был виден белый-белый нетронутый снег, устилавший двор и крыши близлежащих домов» - в этих словах столько рисовки, что любому станет тошно. Можно выбрать рассказчиком тебя, но тогда никто не узнает про снег, - Ханна помолчала. – А он действительно очень красивый.
Ханна снова замолчала: видно, любовалась снегом. Я подумала, что не смогу ее перебивать. Для полноты атмосферы мне очень не хватало блокнота с шикарными белыми листами и, как это часто бывает в книжках, карандашика в серебряной оправе или хотя бы шуршавшей в диктофоне кассеты. Жаль, не видно выражения лица Ханны.
ещё несколько абзацев- К тому же первое лицо неуместно, потому что это ведь будут воспоминания. Я недавно читала книгу, ее героиня рассуждала о лживости любых воспоминаний, но я думаю, что самое страшное в них другое – фрагментарность. Я помню, как мы однажды шли из школы, после урока, посвященного Второй мировой, нам показывали кинохроники, и какая-то из одноклассниц сказала мне, что я какой-то изверг, потому что оборачивалась с улыбкой – посмотреть, как другие реагируют на кадры с людьми, повешенными на фонарях. Я отлично помню, как кричала на нее, говорила, что она врет, чтобы выставить меня недочеловеком перед теми, кто не мог этого видеть. Но я не помню ни самих кинохроник, ни своей реакции на них. Я знаю, что не могла вести себя так, как говорила одноклассница, но память моя молчит на этот счет. Это страшно.
История Ханны о кинохронике стала для меня неожиданностью. Мне показалось, что раньше она не рассказывала о ней никому: должно быть, вспоминала иногда и вздрагивала. Может, впрочем, и не вспоминала, пока не прочитала эту книгу с рассудительной героиней – я уже успела уверовать в хаотически работающую память Ханны. Я подумала, что идея относительно меня в качестве рассказчика вполне удачна: в конце концов, одних слов Ханны достаточно, чтобы стало тошно, по ее собственному выражению. Не стоит добавлять еще и ее невысказанные мысли.
- И, наверное, в словах автора обязательно будет примечание: ты пожалела о том, что не видишь моего лица из-за тюля, а я сказала об этом. Прелестная мистификация: ты подумала о выражении моего лица пару минут назад, а я произнесу эту фразу - «ты, наверное, жалеешь, что не видишь моего лица» - где-то ближе к концу разговора, потому что мы с тобой не литературные герои. Но встретятся эти две конструкции именно здесь и сейчас, возле истории про кинохронику, хотя не имели к ней вообще никакого отношения.
Я подозревала, конечно, что мои мысли для Ханны вполне предсказуемы, но все же надеялась на лучшее.
- А с другой стороны, как я могу помнить свою реакцию на кинохронику, которую я к тому же и не разглядела наверняка – с моим-то зрением! Может, там и повешенных не было. Стали бы нам такое показывать в средней школе. Я недавно смотрела фильм, про Гражданскую войну в Штатах, почти все два с половиной часа сидела и сопела – глаза на мокром месте. А потом задумалась: почему? Можно сказать, что я плакала по тем людям, которые побывали в ситуациях, аналогичных показанным, но это будет слащавая мотивировка, о них я подумала в последнюю очередь, когда мне стало стыдно, что я так расстраиваюсь из-за вымышленных людей. Ты, наверное, жалеешь, что не видишь моего лица. Хотя я что-то увлеклась. Вряд ли может быть настолько чувствительным друг, воображаемый ради того, чтобы рассказ был написан не от моего лица.
Ханна снова замолчала - вероятно, вспоминала фильм. Неожиданно она нараспев продолжила, негромко и немного ломко.
- Это, наверное, как-то неправильно - Плакать над фильмами и над романами - И ни слезой не ответить на новости О потерпевшем крушение поезде.
- Не выношу, - прибавила Ханна, - когда какое-нибудь произведение заканчивается стихотворением с дрянной рифмой.
Читала сейчас статью М.М. Агаркова и осознала внезапно, что в ней впервые в отечественной доктрине появляется термин "юридический поступок", ставший ныне общепринятым. Сам автор указывает на его некоторую неудачность и "неизбежную условность", но с позиций сегодняшнего дня очевидно, что термин прижился бесспорно и что понятие в целом тоже было вовлечено в научный оборот в предложенном виде. Вот уже шестьдесят четыре года можно сопереживать моменту открытия, автор аккуратно к нему подводит читателя. Такая четкая граница: вот не было термина, а теперь - есть. Потрясающее ощущение.
Над произведениями двух авторов я обычно сначала смеюсь, а потом плачу или хочу расплакаться. Первый - О. Генри, и едва ли он нуждается в рекомендациях. Я бы хотела немного поговорить о втором, чье имя значится в заголовке записи. Ивлин Во.
Повествовательная манера его простая, пронизанная насмешливостью и строгостью. Очень хороши диалоги, меткие, точные; иногда их бывает довольно много, но, как говорила героиня другого автора, "все наши беды оттого, что мы слишком много думаем и слишком много говорим. Говорим, говорим, а получается в результате полная чушь, которая тут же исчезла бы, если бы все попросту заткнулись". А бед и чуши с персонажами Во случается немало. В результате лично у меня остается ощущение бессмысленности многих вещей, которыми мы занимается в повседневной жизни, которые мы ставим себе в качестве целей и которые нам кажутся социально значимыми. Но что парадоксально - ощущения безнадёжности все-таки не остается.
"Мерзкую плоть" могу рекомендовать за изумительные диалоги, "Пригоршню праха" - за характеры, "Черную беду" - за аллюзии с "Королями и капустой", "Незабвенную" - за своеобразную интригу, "Упадок и разрушение" - за торжество абсурда, "Испытание Гилберта Пинфолда" - за желание догадаться, в чем же подвох сюжетный, "Возвращение в Брайдсхед" - за вдумчивость. Трилогию "Меч почёта" - за Вторую мировую глазами англичан, за образ главного героя и за то, что ее хотелось пересказывать эпизодами, будто это истории из жизни моих знакомых. Рассказ "На страже" - как пример такого рассказала, что и иные романы в стороне стоят...
По "Возвращению в Брайдсхед" был снят в 2008 году фильм, неспешный, красивый и очень литературный. Книгу я читала давно, и деталей не помню, не могу сказать, сколь далек от нее фильм, но печать литературности действительно очень сильная.
Гай ненадолго забылся в дремоте. Затем Айвор спросил: - Гай, что бы ты сделал, если бы тебя вызвали на дуэль? - Расхохотался бы. - Да, конечно. - Почему ты спросил об этом именно сейчас? - Я думал о чести. Это понятие, которое изменяется со временем, не так ли? Я хочу сказать, что сто пятьдесят лет назад нам пришлось бы драться, если бы нас вызвали. Теперь мы рассмеялись бы. Должно быть, во времена, отстоящие от нас лет на сто или около того, этот вопрос представлялся довольно щекотливым. - Да. Моралисты-теологи так и не смогли прекратить дуэли. Понадобилась демократия, чтобы добиться этого. - По-моему, и в следующей войне, когда мы полностью демократизируемся, для офицеров будет вполне пристойно бросать своих солдат. Так и запишут в уставе в качестве обязанности: сохранять кадры для подготовки новых солдат, на место взятых в плен. - Возможно, солдаты не очень-то благожелательно отнесутся к перспективе проходить подготовку под руководством дезертиров. - А ты не думаешь, что в истинно современной армии их уважали бы больше за такое бегство? Я считаю, наша беда в том, что мы оказались здесь в недобрый час, подобно человеку, вызванному на дуэль сотню лет назад. В лунном свете Гай видел Айвора отчетливо; строгое лицо, теперь изможденное, но спокойное и собранное, такое же, каким он увидел его впервые в Боргезских садах. Айвор поднялся и побрел прочь со словами: - Что ж, стало быть, дорога чести проходит через дезертирство.
В связи с предстоящим изменением гражданского законодательства в направлении, предложенном так называемыми концепциями развития гражданского законодательства, упоминание в книге персонажа, чья должность называется "разработчик концепций", вызывает нервный смешок.
В связи с тем же самым событием случаются подобные диалоги:
- Представляешь, открывает судья гражданский кодекс, а у него там... узуфрукт. - Помню, как мы на римском праве рисовали на полях узуфрукты, - ностальгически произносит моя собеседница А. - Ананас, прикованный к стенке? - Нет, скорее... хурма, - А. выговаривает это слово с явным удовольствием. - Да. Открывает судья ГК и думает: "Хурма какая-то".