"Я не солист, но я чужд ансамблю".
Наша беседа несколько бессистемна - не диалог, а двойной монолог с перевесом в вашу пользу.
...человек, несомненно, образованный, но ум его что японский садик - вроде бы и мостики, и дорожки, и вообще все красиво, но очень уж крохотное и бесполезное.
Стихотворение возникает во мне, как фрагменты росписи, которые проступают из-под облупившейся штукатурки: отдельными, яркими обрывками. Между ними зияет пустота. Потом я стараюсь связать эти сплетения рук и горизонтов, взгляды и предметы воедино... Так бывает днем. Ночью, ибо это порой случается и во сне, ночью - это как вибрирующие удары колокола, которые сливаются в нечто целостное. Самое трудное в том, чтобы проснуться и захватить это с собой в явь.
- Не кажется ли вам, что его интеллигентность орнаментальна?
- ?
- Она такая плоская.
Эта книга поразила меня не только теми фразами, которые я процитировала только что, изумительными диалогами о литературе, горьким ощущением печали и отрывками о душевнобольных. Для меня "Больница Преображения" стала практически тем же, что и "Экзамен" Хулио Кортасара, - откровением местного масштаба, отдельными фразами выражающим все то, что уже было продумано и пережито, но еще больше предлагающим прожить впервые там. Кроме того, она вызывала у меня неподдельное изумление - почему же Станислав Лем стал все-таки фантастом?
...человек, несомненно, образованный, но ум его что японский садик - вроде бы и мостики, и дорожки, и вообще все красиво, но очень уж крохотное и бесполезное.
Стихотворение возникает во мне, как фрагменты росписи, которые проступают из-под облупившейся штукатурки: отдельными, яркими обрывками. Между ними зияет пустота. Потом я стараюсь связать эти сплетения рук и горизонтов, взгляды и предметы воедино... Так бывает днем. Ночью, ибо это порой случается и во сне, ночью - это как вибрирующие удары колокола, которые сливаются в нечто целостное. Самое трудное в том, чтобы проснуться и захватить это с собой в явь.
- Не кажется ли вам, что его интеллигентность орнаментальна?
- ?
- Она такая плоская.
Эта книга поразила меня не только теми фразами, которые я процитировала только что, изумительными диалогами о литературе, горьким ощущением печали и отрывками о душевнобольных. Для меня "Больница Преображения" стала практически тем же, что и "Экзамен" Хулио Кортасара, - откровением местного масштаба, отдельными фразами выражающим все то, что уже было продумано и пережито, но еще больше предлагающим прожить впервые там. Кроме того, она вызывала у меня неподдельное изумление - почему же Станислав Лем стал все-таки фантастом?